В 1984 году известный комедийный актер Пол Рубенс (шоу Пи-Ви было очень популярно на телевидении) искал режиссера для создания кинокартины с героем телешоу Пи-Ви Германом. Рубенс был уже практически в отчаянии, так как гн мог найти подходящего режиссера, которому смог бы доверить перенести концепцию и стиль этого арт-проекта в большое кино. Он стал опрашивать людей на приемах в Лос-Анжелесе. И однажды кто-то из гостей рассказал ему о странной картине «Франкенвини» некого Тима Бёртона, повествующей о собаке, которая умерла и вернулась к жизни. Тогда у Тима Бёртона не было опыта работы кинодиректором. И вот, в свои 25 лет он получил работу, и творческий дуэт Рубенса и Бёртона заработал более 40 миллионов долларов на фильме «Большое приключение Пи-Ви». Конечно, сейчас за плечами 51-летнего Тима Бёртона огромный опыт, им было снято уже более 20 фильмов, в которых он побывал и режиссером, и сценаристом. Отличительная черта картин Бёртона – это хрупкий баланс грусти, юмора и ужаса, готической красоты и мифического сюрреализма. В период с 1988 по 1996 годы он снял такие яркие фильмы, как «Битлджюс» (1988), «Бэтмен» (1989), «Эдвард – руки-ножницы» (1990), «Бэтмен возвращается» (1992), «Кошмар перед Рождеством» (1993), «Эд Вуд» (1994) и «Марс атакует!» (1996). Кроме того, в этот период он начал работать вместе с Джонни Деппом, который к сегодняшнему дню уже снялся в семи фильмах Тима Бертона. Это сотрудничество стала преобразующим и решающим для обоих.

 

 

Тим Бёртон вырос в пригороде Калифорнии, и, ещё будучи ребенком, часто говорил о том, что обнаружил: реалии повседневной жизни бывают гораздо более страшными, чем монстры или кино. Как могут быть страшны зомби, вампиры и ведьмы, в конце концов, по сравнению с реальными угрозами жизни, например, как скука и тоска? Герои фильмов Тима Бёртона это зачастую изгои общества. Их внутренняя суть часто противоречить тому впечатлению, какое они производят на окружающих. Это аутсайдеры, которые не поняты и ложно восприняты обществом. Сказки Тима Бертона заканчиваются не так, как сказки Андерсона. Эдвард руки-ножницы не останется со своей любимой. В ноябре прошлого года в нью-йоркском музее современного искусства прошла выставка не только кинематографических лент Бертона, но и его художественных работ с ретроспективой. Здесь была представлена большая коллекция его рисунков, в том числе различные наброски и версии Джека Скеллингтона, Эдварда руки-ножницы, Суинни Тодда и Бэтмена. Последний фильм Тима Бертона «Алиса в стране чудес» является полуанимационными приключениями на тему сказки Льюиса Кэррола. В нём приняли участие Миа Васильковска, Джонни Депп, Хелена Бонэм Картер (супруга Тима Бёртона), Энн Хэтэуэй и Криспин Гловер. Денни Эльфман, который сочинил музыку для многих кинокартин Бертона, недавно поговорил с ним о том, как Тим Бертон прошел свой путь в качестве художника и о том, что на самом деле пушает его.

 

 

Денни Эльфман: Итак, мы начинаем. Имейте в виду, что мы можем остановиться и начать снова; мы можем заново повторить вопрос, если Вам не понравится то, что Вы ответили. Вы сами можете предложить тему. Никакого давления. Тим Бёртон: Я говорю, то что думаю, это – поток моего сознания, и, чтобы ни случилось, так происходит. Денни Эльфман: Тогда давайте начнем с чего-нибудь простого. Какие фильмы и режиссеры оказали на Вас наибольшее влияние в детстве? Тим Бертон: Ну, я с детства был большим поклонником кино-чудовищ, чудовищ из фильмов Universal и японских научно-популярных фильмов, таких, как у Исиро Хонда. Потом были итальянцы, как Марио Бава. Денни Эльфман: Какие конкретно фильмы Вас «зацепили»? Тим Бертон: Одна из кинокартин – это «Черное воскресенье» (1960) Бава. Помню, в Лос-Анжелесе, я был готов весь уикэнд смотреть фильмы ужасов. И потом ты смотришь пару фильмов подряд, ты идешь в эту страну грез, где иногда в кинотеатрах около трех часов дня идет «Черное воскресенье». Это действительно было как сон, как галлюцинация, как подсознание. Я также думаю, что я один из немногих, кто действительно любит дублированные иностранные фильмы. Я люблю Феллини или Бава в дубляже, потому что это ещё более придает им сюрреалистичности. Я предпочитаю дубляж, поскольку образы тут настолько сильны, что ты не хочет отрывать взгляд, чтобы читать субтитры. Денни Эльфман: Есть ли фильм, после которого у Вас были кошмары? Тим Бертон: У меня никогда не было кошмаров после фильмов. На самом деле, я вспоминаю, что когда мне было три года, мой отец думал, что от каких-то вещей мне будет страшно, но это было не так. Вы знаете, мне намного страшнее было в реальной жизни и в собственной семье. Для меня большим кошмаром было, когда кто-то говорил мне, чтобы я съел свой завтрак и шёл в школу. От этих мыслей я даже мог проснуться в холодном поту. Я думаю, что возможно фильмы помогают нам сортировать такого рода вещи, чтобы чувствовать себя более комфортно. Я действительно испугался, когда увидел «Изгоняющий дьявола» (1973) в первый раз. Образы из «Чёрного воскресенья» остались со мной. Мне всегда нравилось это. Денни Эльфман: Это привело меня к монстрам из нашего детства. Как вы думаете, они выстоят против монстров сегодняшних? Тим Бертон: То, что я люблю в старых монстрах, это их яркие, цельные, сильные образы. Я нахожу, что большинство сегодняшних монстров слишком детально разработаны; так, что теряют свою целостность. У них так много всяких деталей, щупалец, закрылков и пр., а на образ ничего не остается, они не обладают той силой, как старые чудовища. Также недостает человеческих элементов, типа Бориса Карлоффа, который на самом деле играл монстров. Даже в фильме «Существо из Чёрной Лагуны» (1954), где парень имел полный костюм, ты чувствуешь, как под ним скрывается человеческая сущность. Я считаю, что это важно. Это всегда интересная задача, создать персонажа, у которого есть эмоции. Денни Эльфман: Вы как-то сказали, что монстры, как правило, более искренне, чем люди вокруг них в этих фильмах. Вы все ещё считаете, что это так? Тим Бертон: О, да. Это как общество. На самом деле, это, вероятно, крайность. Мы вроде создали чудовище с человека. Даже создавая фильмы на студиях, ты используешь возможность общаться с людьми как с личностями. Сейчас же ты имеешь дело с бюрократией, где никто не отвечает, когда появляется проблема. (смеется) И за последние годы, я думаю, это только усиливается. Денни Эльфман: Я думаю, что присутствует ностальгия по ранним фильмам. Некоторые из этих старых кинолент показывают и в наше время, но многих уже нет. Тим Бертон: Есть фильмы, которых сейчас действительно нет. Но есть и некоторые, те, что мы действительно любит, которые показывают по сей день. Денни Эльфман: Очень трудно показывать эти фильмы нашим детям. Они считают, что тут просто выхода не существует и смотрят их от безысходности. Тим Бертон: Это верно. Ещё дети пока смотрят фильмы, но они уже привыкли к видеоиграм и прочему. Так что жаль, что им не интересны эти фильмы. В них есть много того, что дает нам возможность мечтать. Денни Эльфман: Вы болтались на кладбищах, когда были ребенком? Я предполагаю это потому, что тогда ещё было мирно и спокойно, и это развивает интроспективу. Тим Бертон: Люди думают, что это болезненная фобия, проводить время на кладбище, но на самом деле это не так. Это действительно было гораздо более интересно. Именно здесь существует тайна, это место сопоставления жизни и смерти. Это место, где вас на самом деле не должно быть в данный момент.

 

 

Денни Эльфман: Вы верите – хотя бы на половину – в привидения? Тим Бертон: Да. Я видел некоторые вещи и чувствовал. Как, наверное, и большинство людей. Но, я думаю, об этом умалчивают. Я не пойду на улицу говорить: «О, Господи, я был похищен НЛО!» или «Я видел этих призраков!». Денни Эльфман: Вы чувствуете неуспокоенные души на кладбище? Тим Бертон: Ты чувствуешь энергию. Большинство людей говорят о кладбищах: «Ах, это просто куча мертвых людей и это жутко». Но для меня это определенная энергетика и это не жутко или темно. Это и положительные ощущения. Это как и на День всех Мертвых. И на мой взгляд это правильная идея. Это праздник. Большой и весёлый. Здесь существует юмор – цвет и жизнь. Мы говорили уже об этом, когда создавали «Труп невесты» (2005). Денни Эльфман: Однажды, давным-давно, мы пошли в комнату на студии CTS, в которой по слухам обитал призрак ребёнка. Помните? Все в студии твердили об этом, мы пошли туда и просто некоторое время стояли в тёмной и жуткой комнате. Но ничего не произошло – как обычно и бывает. Вы когда-нибудь были в комнате, где, возможно, что-то было подобное?
Тим Бертон: Я был в некоторых номерах отеля в Венеции.
Денни Эльфман: Вы пытались там что-нибудь почувствовать? Тим Бертон: Я думаю, что в какое время не пробуй, ничего не произойдет. Мне кажется, это происходит, когда вы не думаете об этом, когда вы своего рода открыты. Денни Эльфман: Я хотел бы спросить Вас о Винсенте Прайсе. Когда я впервые встретил Вас, Вы мне сказали, что он Ваш герой. Тогда я увидел короткие анимации, которое Вы сделали, под названием «Винсент» (1982). Вы долго готовились к созданию? Тим Бертон: Очевидно, это основано на чувстве просмотра от фильма. Я чувствовал связь с ним, и это помогало мне в жизни. Я написал все это и сделал в виде сказки или раскадровки, и я решил отправить всё ему. Я понятия не имел, что произойдет. Я думал, что он скорее всего не ответит. Но он ответил, и довольно быстро. Казалось, он понял. И это заставило меня почувствовать себя действительно здорово. Вот почему это было действительно для меня. Это трудно получить проект. И также трудно встретить кого-то, кем ты восхищаешься. Вы никогда не знаете, на кого они будут похожи на самом деле. Они могут оказаться и полными мудаками, знаете? Но он был так велик и основателен. И, хотя фильм был короткий, он помог мне это сделать. Это был мой первый опыт, и это было очень позитивно. Оно останется со мной навсегда. Когда тяжелые времена, всё что вам нужно, это помнить о такого рода моментах. Узнать, что кто-то, как Винсент Прайс, который был в кинобизнесе уже миллион лет, и видеть, как он считает тебя интересным парнем, - все это помогает держаться, когда ты чувствуешь себя измученным. Денни Эльфман: В художественной школе Вы имели прозрение, когда перестали волноваться о способах рисования Ваших учителей, с которыми они знакомили учеников. Что случилось?

 

 

Тим Бертон: Это было на рынке. Мы вышли рисовать людей. Я сидел там и действительно пытался рисовать так, как они мне говорят, и меня постигло разочарование. Тогда я просто сказал: «К чёрту это». И в этот момент, когда я принял такое решение, мой разум как бы расширился. Это никогда не случалось со мной до этого. И вот с этого момента я пошел по другому пути. Я не стал рисовать лучше, я просто стал рисовать по-другому. Это освободило меня от волнений. Это напоминает мне, когда вы рисуете, будучи ребенком. Детские рисунки всегда выглядят очень здорово, они естественные. Но в какой-то момент дети начинают стараться рисовать лучше или говорят: «Ах, я не могу сделать больше». Ну, это происходит потому, что кто-то вам сказал, что вы не можете – но это не значит, что вы и вправду этого не можете. Это событие научило меня держаться за то, что находится внутри меня, и пусть это процветает так, как может. Я ждал, что волнения снова вернутся ко мне, но этого больше не случилось. Денни Эльфман: Интересно, что Вы были аниматоров в студии Диснея. Очевидно, что Вы были не готовы рисовать по готовому шаблону, но и Ваш талант не остался незамеченным. Тим Бертон: Опять же, это одна из странных вещей – моменты. Если бы это случилось в любой другой момент в истории компании, меня бы, наверное, уже уволили. Но компания была так бесцельна тогда, и я был под крылом великого аниматора, этого парень Глена Киане. Я был вроде его помощника, и он старался помочь мне рисовать лисиц и другое, но я был безнадежен. Они в конечном итога поняли это, но, вместо того, чтобы выгнать меня, они дали мне другие проекты, потому что любили мои рисунки. Это длилось год. И тогда я нарисовал там все, что хотел и где я хотел, всего за пару лет. И это было очень формирующее, потому что из этого вышли такие вещи как «Кошмар перед Рождеством» и «Винсент». Денни Эльфман: Я не знаю, многие ли поклонники знают, насколько Вы увлекаетесь рисованием и искусством. Когда я описываю, как я начинал писать песни для «Кошмара перед Рождеством», люди удивляются, что я не начал с изучения сценария. У Вас же история складывается из удивительной серии рисунков. Тим Бертон: Вот почему я очень благодарен за шоу в МоМА (прим. - музей модернизма в Нью-Йорке). Ведь «Кошмар перед Рождеством» не был классифицирован, типа: «О, это фильм! Это искусство. Вот фотографии». Это попытка показать, что это всего лишь процесс, что существуют различные пути решения вещей. Я думаю, что мы с Вами оба ненавидим категоризацию. Люди всегда пытаются поставить вас в рамки, сказав: «О, он играет в рок-группе. Теперь он композитор, но он сочиняет вещи только такого рода». И ты каждый раз борешься, когда начинаешь делать что-то новое. Выставка МоМА показывает, что у каждого может быть свой подход к одной и той же идее, будь она написана или нарисована, или это будет музыкальное произведение, или ещё что-либо другое. Денни Эльфман: Я хотел бы остановиться на Ваших скрытых талантах. Ведь Вы пишете стихи и песни. Когда я начал писать музыку и песни для «Кошмара», я с удивлением обнаружил, что Вы уже написали много больших лирических отрывков, каждый из которых был потом ассимилирован и включен в окончательные тексты песен. Тим Бертон: Когда я был маленьким, доктор Сьюз (прим. - американский детский писатель и мультипликатор) действительно был моим кумиром. Здесь было что-то от лирической природы, и простота его работы действительно меня потрясла. Я всегда удивляюсь, когда люди могут сделать что-то самым простым способом, хотя это ещё и очень сложно, эмоционально и впечатляюще.

 

                                                  

 

Денни Эльфман: Кстати, моя любимая лирическая фраза это «Может быть, это голова, что я нашел в озере» из «Кошмара перед Рождеством». И это Ваша строчка, а не моя. Тим Бертон: Но Вы это сделали, и это звучит хорошо. Денни Эльфман: Теперь я хочу обратиться к Бэтмену в Вашей карьере. Это был только третий фильм, и Вы ещё были новичком. У Вас тогда не было других фильмов, кроме комедий, и у Вас не было коммерческой репутации. И насколько я помню, давление было огромным. Производство было масштабным. Бюджет, по тем временам, был очень большим. Как вы справились со всем этим? Тим Бертон: Помогло то, что съемки проходили в Англии. Там не так много происходило на тот момент. Можно было просто пойти и сосредоточится только на кино, а не на участие в рекламных слоганах, как, например: «Кто будет играть Бэтмена? О, они выбрали Майкла Китона!» - всё это шумиха, которая является пустой тратой времени. Поэтому то, что всё проходило в Англии, было полезно. Денни Эльфман: Итак, Вы получили немного защиты. Тим Бертон: Да. И к тому же, небольшая вставка. Было очевидно, что Джек Николсон – большая звезда. И он меня защищал. Он имел много связей, и он поддерживал меня. Денни Эльфман: Я всегда удивлялся, если даже частично причина перехода к «Эдварду руки-ножницы» после «Бэтмена» - это желание делать более маленький проект с меньшим бюджетом и нагрузкой.

Тим Бертон: Я думаю, это было именно так. Но странным было пытаться сделать что-то с таким маленьким бюджетом после «Бэтмена». Это очень сложно. Все думают, о, ты сделал такой большой фильм, значит, этот тоже должен быть большим. А он не был большим фильмом. Я был в болоте во Флориде, а люди думали, что я использую миллионы долларов, потому что я только что снял «Бэтмена». Так здесь было много того, чтобы уйти от некоторых вещей, чтобы просто сделать фильм. Но, да, это было приятно вернуться к маленькому проекту. Только это было хуже для этой эпохи. Когда я делал «Бэтмена», мы на самом деле даже не слышали слова «франшиза». Этого не было даже в языке. Денни Эльфман: Правильно. Это слово ещё тогда не вошло в словарь. Фильм «Руки-ножницы». Вы верили в Джонни Деппа с самого начала. Он тогда снимался в сериалах на ТВ («21 Jump Street»). Как я помню, Вы были под некоторым давлением, чтобы взять на роль кого-то ещё. Как Вам удалось разглядеть что-то ещё помимо того, что Депп показывал в телевизионных ролях? В нем было явно большее, и Вы увидели это. Тим Бертон: Именно по этой причине. Встречаешь его и понимаешь, что в нём что-то есть. Это мнение о нём, что он кумир подростков, но на самом деле он не тот человек. Это просто то, как он воспринимается обществом – и, следовательно, кто он такой. И именно это похоже на Эдварда: «Я не то, что обо мне думают люди. Я что-то другое». Денни Эльфман: Ты почувствовал все это на встречи с ним? Тим Бертон: Да, абсолютно. Вот это по мне. И я мог бы сказать, что он тоже всё понял. Ты всегда чувствуешь, если кто-то понимает динамичность. В этом есть некая боль. Джонни не «Tiger Beat» (прим. – журнал для подростков), даже если все остальные видели его как страницу из этого журнала. В нём намного больше глубины и эмоций. Несколько грустно, когда это происходит с людьми. Поэтому легко определить это, даже если на самом деле не говорить много об этом. Денни Эльфман: Вы известны в работе своими потрясающими декорациями и эффектами – может быть, за исключением «Марс атакует!», и даже там используется много актёров и анимированных марсиан, которые были сделаны достаточно быстро. Сейчас мы увидим «Алису в стране чудес», где масса различных животных. Как Вы работаете над этим?

 

 

Тим Бертон: Это совершенно противоположно тому, как я делаю фильм. Обычно первое, что я чувствую, это вибрацию и ощущение от сцены. Это первое, что я вижу. А также, это и последнее, что я вижу. Это фактически как «Алиса в стране чудес». Это абсолютный подъём! Вы понимаете, что когда снимаете фильм, определённый процент будет не такой, как вы ожидали, и потому многие элементы будут добавлены позже. Это всё в твоей голове. Это может быть достаточно сложно довести весь процесс до конца. Даже когда мы делали «Труп невесты», было пару озарений, и я знаю, что вибрации были. Это совершенно всё задом-наперёд. Денни Эльфман: Реальность. В детстве, какой была идея реальности? (Бертон смеется) Тим Бертон: Ну, это те вещи, которые я всегда любил. Люди говорят: «Монстры из фильмов – это всё фантазии». Но, фантазии – не фантазии, а это реально, если ты подключаешься к ним. Это как сон. У тебя кошмар, и это все сумасшедшие образы, но это вполне реально. Ты просыпаешься в холодном поту, поведение бесконтрольно. Это вполне реально. Так что, я нахожу, что те люди, которые пытаются распределить всё под нормальное и ненормальное или светлое и темное, это все болтовня, очень много недостающих точек. Денни Эльфман: Я помню, что Вы говорили мне, что когда боролись за фильм «Бэтмен возвращается» с рейтингом R (прим. – ограничение: до 17 лет требуется сопровождение родителя или взрослого опекуна), который был абсолютно абсурдным, поскольку в нем нет ничего насильственного, Вы тогда сказали: «Вы знаете, что страшно маленькому ребёнку? Когда он слышит, что один из родителей вернулся домой и опрокидывает мебель, потому что он пьяный. Это для ребенка страшно. А не монстры!». Тим Бертон: Совершенно верно! Или когда тётка с кроваво-красной помадой на губах оставляет мертвенный поцелуй на твоем лице. Это страшно! Денни Эльфман: (смеется) Хорошо. Животные. Какую роль играют животные на Ваше восприятие действительности? Тим Бертон: Ну, у меня есть собака – пара собак. Денни Эльфман: Может быть и енот? Тим Бертон: И енот. Две собаки и енот могут очень даже быть твоим сердцем и душой. Я считаю, это очень грустно, но это может быть сильная эмоциональная связь. В чистоте этой любви. Это очень хорошо помнить, а также держаться и стремиться к человеческой стороне. По крайней мере, это показывает, что такое возможно.

 

 

Денни Эльфман: Фрики. Тим Бертон: Мы все были вызваны до этого. (смеется) Когда я слышу это слово, я слышу: «Кто-то, как и я, наверное, хотел бы встретиться и ладить с ними». (смеется) Денни Эльфман: Добро и зло. Тим Бертон: Иногда трудно сказать. Но это по мне. Особенно, когда делаешь фильм, ты переживаешь добро и зло от 20 до 100 раз за день. И ты не уверен, где одно пересекается с другим. Это довольно скользко. Денни Эльфман: Как изменилось Ваше чувство реальности, когда у Вас появились дети? Тим Бертон: Очевидно, что всё становится более основательным, но в то же время и нереальным. И это приятно снова восстановить абстрактные ощущения. Это хорошо, как художник всегда помнит, как увидеть вещи в новом свете. Это странно. Это очень странно, как витая поэзия, то, как дети воспринимают вещи. И иногда это прекрасно. Они как встряска вашего сознания и почвы в тоже время. И это здорово. Денни Эльфман: Последний вопрос. Вы можете не отвечать на него – это достаточно личный вопрос. Меня всегда удивляло, но я никогда не спрашивал Вас. Почему именно я был нанять для работы над «Большое приключение Пи-Ви»? Потому что это непонятно, даже для меня. Тим Бертон: (смеется) Мы никогда не говорили об этом, не так ли? Это очень просто для меня. Я приходил, чтобы увидеть Вашу группу в такие места как Мадам Вонг. Денни Эльфман: Но это так отличалось от звучания фильма… Тим Бертон: Это не ко мне. Я всегда думал, что Вы очень кинематографичны в некотором роде. Я даже не знаю, что это такое! Был сильный толчок к тому, что Вы делаете. И это было театрально. Кроме того, поскольку я тогда ещё не сделал полнометражный фильм, я просто отреагировал на Вашу работу. Это было очень приятно почувствовать контакт. Денни Эльфман: Ну, Джонни и я, мы оба должны Вам. Тим Бертон: Это всё здорово. Как я уже говорил, это классно, что я знаю вас больше, чем кого-либо. Это иногда совершенно удивительно, когда вы вместе с кем-то в истории, и вы видите, как вместе делаете что-то новое и разное. У нас уже есть несколько следующих задач, это точно. Но давайте вы будете наблюдать это, и увидите, если захотите выйти.